то что скрыто от глаз за стенами АЗЛК

Матрица.Перезагрузка.

Троица только вышла из образа что-то. 

СССР
КАЗАХСТАН
Я там служил срочную. Пол моей семьи оттуда.

Читаю и не хорошо на душе, хоть и не патриот.

Место где сломалась история

Ничейная "двойка"

Город Балхаш-9 или "девятка", российский военный гарнизон в Казахстане…

Little Russia, маленький островок русской цивилизации затерянный в безбрежном океане казахской степи. Волею судьбы я провел там два года, с декабря 2001-го по январь 2004-го. С той поры времени прошло не очень много, но мне сейчас кажется, что это были лучшие дни моей жизни. Самые острые и живые воспоминания связаны у меня с объектом под названием "сооружение №2" или "двойкой".

Радиолокационный Центр "Дарьял-У" (сооружение №1 - передатчик, сооружение №2 - приемник) предназначалась для дальнего надгоризонтного обнаружения баллистических ракет и космических объектов на "южном ракетоопасном направлении" - в секторе Западный Китай - Иран.

"Двойка" это памятник великой советской эпохе. Это полет мысли советских ученых и инженеров, это романтика советских студентов, комсомольцев и строителей. В те времена все слышали про БАМ, пели песни, слагали стихи, снимали фильмы. А про объекты №1 и №2 не знал никто, точнее знали немногие. Между тем ума, воли и труда там вложено было не меньше.

В период краха СССР в 91-м строительство центра было в стадии завершения, полностью стройка закончилась 92-м году, о чем судить можно было по выцветшей надписи на бетонном блоке самого верхнего 18-го этажа станции. После завершения монтажа оборудования Центр был переведен на режим тестирования.

Говорят, что включали станцию лишь несколько раз. По словам офицеров-старожилов, электроснабжение Центра было рассчитано неверно и в одно из таких тестовых включений в Караганде произошло отключение электричества - передатчик "Дарьял" (11-ти этажная громадина) потреблял слишком много электроэнергии.

В ту пору в России уже вовсю шел развал хозяйства страны, передел собственности и до какого-то Центра непонятно для чего предназначенного ни у кого не было дела. Станцию "законсервировали". По договору о разделе имущества бывшего СССР между Казахстаном и Россией, все сооружения построенные после 91-го года де-юре принадлежали Казахстану. Соответственно Центра "Дарьял" юридически принадлежал Казахстану, но поскольку никакой необходимости в этом центре у Казахстана не было он тут же был передан "в аренду" России.

Казахстан со своей стороны не проводил приемку сооружений и инвентаризацию имущества, с другой стороны находившееся на сооружении имущество де-юре не принадлежало российской стороне. Стало быть, фактически все, что было внутри сооружений после сдачи объекта и передачи его "в аренду" России, стало просто ничейным. Сразу после завершения строительства, монтажа и "консервации" Центр был передан под охрану российской армии.

С тех пор, примерно в течение 7-8 лет центр простоял в сохранности. Местные жители проживлялись тем, что раскапывали кабель от старых и заброшенных центров, особо никого не беспокоили и в целом все было спокойно.

Конвертируемый палладий

Примерно за 2-3 года до моего приезда, на сооружения №1 и №2 началась "палладиевая лихорадка" - разграбление оборудование сооружения, выкусывание палладиевых конденсаторов из любых узлов оборудования откуда только можно было достать. В советские времена проектировщики оборудования не скупились при выборе материалов для "оборонки" - отдельные этажи с оборудованием были просто напичканы палладиевыми элементами.

Лихорадка захлестнула буквально весь городок и жителей близлежащего аула Гульшад. В те времена цена килограмма палладия у местных бандитов-перекупщиков доходила до полутора тысяч долларов. Маленький зеленый конденсатор квадратной формы стал символом денег, успеха, карьеры, одновременно с ним это был символ смертей и поломанных судеб.

Старт разграблению центров дал тогдашний командир части полковник П. Чины постарше вывозили оборудование грузовиками, чины помладше ходили на промысел по ночам маленькими группами. Ротные офицеры отправляли на сооружения группы солдат, прибыль делили пополам. Солдаты стоявшие на постах на КПП, дежурившие в ночной и дневной сменах на еще действующих сооружениях уходили на "двойку" заработать себе на дембель.

В гарнизоне среди офицеров среднего звена и прапорщиков несколько человек занимались приемкой и обналичиванием палладия. Это были известные на весь городок солидные и уважаемые люди, связанные с местным криминалом надежными товарно-денежными отношениями. Эти люди, наряду с начальником особого отдела гарнизона капитаном Д., считались самыми успешными бизнесменами в городке. С нашими военными в добыче палладия конкурировали местные бандиты из Балхаша, Караганды и аула Гульшад.

Аул Гульшад был очень замечательный аул, когда-то во времена СССР это был шахтерский поселок добывавший руду для Балхашского ГМК. После развала СССР и закрытия почти всех рудников Гульшад превратился в гиблое место. Но в период "палладиевой лихорадки" он зажил новой жизнью – наверное, это был единственный казахский аул в котором чуть ли не половина населения ездила на "мерседесах" и прочих дорогих иномарках.

Конкуренция выражалась в том что когда местная казахская братва встречала незадачливы одиноких искателей палладия на сооружении, то жестоко избивала их за то что те покушались на чужое добро.
Наши старшие офицеры боролись с конкурентами по-другому - на сооружения №1 и №2 назначался круглосуточный наряд "дежурный по сооружению". Этот офицер обязан был следить за любыми посторонними шумами и передвижениями на сооружениях и вокруг них и при необходимости немедленно сообщать дежурному по части. Заходить внутрь сооружения в целях безопасности строго воспрещалось.

Большинство дежуривших офицеров этому запрету не подчинялись, поскольку наряд на сооружение считался лишь дополнительной возможностью проникновения на сооружения и пополнения своих карманов. Качество службы "дежурного по сооружению" всегда зависело от того, кто конкретно нес службу в этом наряде. Иной приходил в комнату дежурного, напивался, спал и опять напивался и спал. Иные офицеры, дежурившие на сооружении входили в контакт с местными и за мзду пропускали на сооружение кого угодно, на каком угодно транспорте.

Но были и такие, которые действовали согласно инструкции и при виде бандитов вызывали оперативную группу из части. Оперативная группа быстрого реагирования назначалась приказом командира части и формировалась из офицеров "ответственных" по своим ротам ("ответственный" - офицер из командного состава роты назначается на ночное дежурство в казарме и отвечает за порядок). Командиром оперативной группы всегда назначался дежурный заместитель командира части (ДЗК), иногда вместе с ним, в зависимости от ситуации мог участвовать главный инженер части полковник Н. и начальник штаба полковник Т. При выезде на сооружения офицерам выдавалось оружие с одним рожком патронов, но иногда ездили без патронов (это зависело от того кто ДЗК). Применять оружие разрешалось исключительно в предупредительных целях. Приказы о выдаче оружия были только устными.

О солдатах-срочниках, о том, как они несли службу на КПП на въезде в гарнизон и на сооружения я расскажу ниже.

Выбегайло, Выпивайло, Залипайло…

Когда уже стало ясно, что сооружения №1 и №2 не спасти, тогдашний командир части полковник П. принял решение перевезти часть того оборудования которое он посчитал ценным на охраняемый склад внутри гарнизона. Сам склад в народе получил название "Янтарной комнаты". "Янтарная комната" находилась в здании Командно-Вычислительного Центра. У дверей склада был выставлен часовой.
В конце 2001-го, когда началась моя служба на "девятке", сооружение №2 официально было по-прежнему "законсервировано". В реальности же оба сооружения №1 и №2 были уже разграблены и разбиты.

К тому времени полковник П. получив повышение уехал учиться в Академию Генштаба, на посту командира части его сменил очередной "московский гастролер" полковник Б. "Московскими гастролерами" у нас называли молодых подполковников или старых полковников из московских штабов, которые приезжали на Балхаш-9 для того чтобы после двух-трех лет службы получить либо полковничью звезду, либо квартиру, либо и то и другое, и наконец уехать обратно домой. Некоторые из "гастролеров" даже семьи не привозили в часть, оставляя их "от греха подальше" дома в Подмосковье.

"Гастролер" от обычного командира отличался тем, что до наведения порядка и улучшения условий жизни жителей городка ему совершенно не было никакого дела, как правило, весь круг интересов "гастролеров" был сосредоточен в коммерческой области, а также в том, чтобы не обидеть приезжающие комиссии. Все остальное было лишь бэкграундом повседневной деятельности.

Когда я начинал свою службу на первых этажах еще гудели трансформаторы и в темноте коридоров светились зеленые лампочки индикаторов. Верхние этажи представляли собой ужасное зрелище - по коридорам были разбросаны искромсанные остатки радиоаппаратуры и оборудования, высота этого хлама порой доходила до пояса. Палладий уже заканчивался, но оставалось еще золото (микросхемы с позолоченными контактами), и "промысловики" работали в основном по золоту.

На бетонной площадке перед сооружением размером примерно с футбольное поле, стояли штабеля не распакованных ящиков с оборудованием. Их тогда еще никто не трогал только потому, что все были заняты разграблением сооружения и до них просто не доходили руки. Штабеля эти начнут "дербанить" позже, когда на сооружении закончится палладий и золото. Дойдет очередь и до электроустановок на первом этаже и до медных кабелей во всем сооружении.

Часть нашу периодически навещали высокие комиссии из московских штабов. Но толком обычно ничего не проверяли. Как правило, все делалось исключительно для проформы, а приезжали на самом деле все эти "господа офицеры" для того чтобы отдохнуть, попить водки и набрать копченой балхашской рыбы домой. "Зачем вас проверять? Все равно вашу часть скоро закроют", - признавался один из проверяющих.

Самым забавным на моей памяти был визит в часть тогдашнего командующего Космическими войсками генерала Перминова. Среди свиты командующего был один очень своеобразный персонаж, который на тот момент занимал должность главного замполита Космических войск. Фамилии его уж не помню, то ли Залипайло, то ли Выбегайло. В общем, что-то в этом роде. Зайдя в кабинет секретаря замполита части генерал Выбегайло (обозначим его так) грубо вытолкнул из кабинета не к месту оказавшегося там майора П. закрыл дверь, схватил несчастную секретаршу и попробовал повалить и на стол уже начав расстегивать ширинку. Женщине удалось вырваться и позвать на помощь. При посещении делегацией командующего Космическими войсками гарнизонной общеобразовательной школы наш бравый замполит решил посетить школьную библиотеку. В библиотеке он повторил свою попытку удовлетворения своих неуемных плотских желаний теперь уже с заведующей библиотекой. И, слава Богу, вновь неудачно.

Еще очень хорошо запомнил начальника автослужбы дивизии полковника Выпивайло, он приехал к нам в часть проверять порядок организации автомобильной службы и, напившись вдрызг, стал кричать на нашего начальника автослужбы хитрого татарина, майора Назирова: "А ты знаешь сколько я заплатил за полковничьи звезды?!"

Doom по-балхашски

В составе "оперативной группы" я часто участвовал в зачистке сооружений от мародеров и бандитов. Эти дневные и ночные рейды были похожи на захватывающие приключения. Когда идешь в темноте с автоматом наперевес, освещаешь путь тусклым светом фонарика, вслушиваешься в малейший шум в поисках мародеров и имеешь хорошие шансы получить по голове из-за соседнего ящика с аппаратурой, чувствуешь себя героем игрушки Doom или Quake.

Обычно выезд на сооружение происходил по следующей схеме: Среди ночи по громкой связи поступала команда: "Ответственным по ротам прибыть в помещение дежурного по части" (будучи ответственным я даже не ложился отдыхать до поступления этой команды). После получения оружия и краткого инструктажа мы обычно погружались в дежурный уазик и выезжали за пределы гарнизона в сторону сооружений.

У бандитов в свою очередь была очень хорошо налажена система оповещения - на небольшом холме за сооружениями у них был оборудован специальный наблюдательный пункт из которого они вели наблюдение за передвижением транспорта из части и при необходимости радио- или световыми сигналами сообщали своим подельникам о возможной опасности. Кроме того, в степи обычно стояли машины бандитов, в которых сидели хозяева или бригадиры мародеров. Они также вели наблюдение за передвижением транспорта. Ни эти машины, ни тех кто сидел на наблюдательном пункте мы не имели права задерживать, поскольку они находились не на территории сооружений – а значит, находились на территории государства Казахстан и не подпадали под юрисдикцию российских законов.

Так было всегда за исключением редких случаев крупных операций с участием сотрудников Казахской госбезопасности (КМБ).

Мародеров обычно набирали из местных жителей Гульшада и г.Балхаш. Как правило это были безработные отчаявшиеся люди. Как только уазик пересекал КПП части, бандиты должны были реагировать. Иногда они не успевали, и тогда нам удавалось накрыть их рабочие бригады.

Прибыв на сооружение, мы обычно отправляли уазик обратно в часть. После того как уазик заезжал в гарнизон, к КПП подъезжала машина бандитов и наш боец обычно четко докладывал: сколько человек было в уазике при выезде и при возвращении. Солдаты-срочники на КПП в сооружениях и на въезде в часть, как правило, были готовы продать все что угодно. Бандиты часто расплачивались с ними дешевыми проститутками, которых прихватывали с собой по пути. По этой причине сифилис и еще целый букет венерических заболеваний среди солдат роты охраны не были чем-то необычным.

Зная о такой благонадежности наших солдат, дежуривших на КПП при, на сиденье рядом с водителем сажался помощник дежурного по части и он же возвращался с сооружения вместе с водителем, чтобы солдат на КПП видел, что как двое уезжали в машине. Так двое и возвращались.

На сооружении передвигались с потушенными фарами. Если не было четкого вызова от дежурного, мы выдвигались в сторону сооружений, но через КПП уже не проезжали. Уазик останавливался в темноте в степи между сооружениями №1 и №2. Группа высаживалась, уазик уезжал. Таким образом обеспечивалась скрытность от своих же солдат и бандитов. После высадки в степи мы организовывали засаду и вслушивались в шумы степи. Долго ждать обычно не приходилось - звуки двигателей мотоциклов и автомобилей давали четкое указание в какую сторону выдвигаться. После задержания "пленных" мародеров отправляли на гауптвахту части. На следующий день или через день за ними приезжала казахская "братва" и за скромную мзду забирала своих рабов обратно. Это тоже был своего рода бизнес.

Германская пехота в украинской пшенице

Успех выезда оперативной группы на сооружение как правило всецело зависел от того кто ее возглавлял. Иной из командиров боится любой ответственности и вся цель пребывания и рейда - отбыть дежурный номер и доложить утром командиру части. Из всех заместителей командира части самыми "результативными" были тогдашний начальник штаба части полковник Т. и главный инженер части полковник Н.

О полковнике Н. хотелось бы написать отдельно. Из всех командиров в части это был самый толковый и грамотный человек, он был единственным кто по свидетельствам солдат роты охраны, не был связан "делами" с местными бандитами. Службу на "двойке" он начал с лейтенантских погон, дослужился до зампотеха части

Когда он оставался за командира части, никогда не было ни невротизма, ни суеты. Совещания были краткими, задачи понятными. Вообще его доклады на совещаниях были самыми четкими и аргументированными. Несмотря на то, что вырос он из инженеров, командиром он был очень хорошим, пожалуй, лучшим из тех с кем приходилось встречаться. Он бы стал очень хорошим командиром части, если бы остался служить в армии.

Быть под его командой в составе оперативной группы, мне нравилось более чем со всеми остальными. У него было этакое звериное чутье и хватка хищника. На "двойке" он знал каждую ступеньку, каждый угол. С ним мы без "добычи" не возвращались. Помню как весной 2002-го, после санкции казахских прокуроров на захват, мы жгли степь и камыши - "выкуривали" мародеров соседнего болота. Это было красивое зрелище. Особенно, когда стемнело. Очень здорово смотрелось с крыши соседнего с двойкой 31-го сооружения. Серега Полунин ("Пол") из 1-й роты поджигал с одной стороны я с другой.

"Германская пехота в украинской пшенице" - смеялся я, когда увидел как "Пол" запаливал суховей.
Полковник Н. часто брал "в дело" меня и "Пола". Во время "разборок" и "разговоров" мы обычно ничего не делали, просто стояли позади него с автоматами - веский аргумент на всякий случай. Однажды на выезде мне дали автомат без патронов и мы поехали на сооружение. Я остался на входе в сооружение, он с Полом прошел в сооружение. Потом поступила команда перейти на первый этаж. Я шел и, когда слышал шум, грозно щелкал затвором и орал благим матом.

Еще помню как мы в подвале сооружения №2 очень долго искали бригаду мародеров. Обошли всё подвальное помещение и наконец обнаружили группу из 11 мародеров. Увидев полковника Н., один из несчастных от неожиданности сказал "Здравствуйте!" Н. набросился на них с криком: "Вежливые какие, здороваются! Все легли, лицом на пол!" Нас было трое. Из оружия был только пневматический пистолет у полковника Н. Прапорщик П. пошел наверх за Полом у которого был автомат и который остался наверху. Н. приказал мне охранять мародеров, а сам двинулся дальше по коридорам подвала…

Я был тогда щуплым безусым лейтенантом и мне было немного боязно. Чтобы перебить страх я орал матом и приговаривал "Суки, кто поднимется - башку разобью". Никто не дергался. Потом появился полковник Н., привел за шиворот еще одного мародера и дал мне в руки огромные ножницы для резки кабеля. Схватив в руки столь массивный металлический предмет я почувствовал себя намного уверенней, руки больше не дрожали. Потом подтянулся Пол с солдатами, вызвали машину из части.

Мы стали вязать всех алюминиевым проводом по 2-3 человека и выводить на поверхность. Вечером того же дня, Н. увидел резиновый ремень, торчавший из окна напротив 31-го сооружения - обнаружили еще одну группу из 8-ми мародеров уже на крыше рядом с 31-м сооружением.

Полковник М., зам. командира части (из престарелых московских "гастролеров") приехал на сооружение для того чтобы поразвлечься. Зарядил рожок и начал бестолково палить из автомата в воздух над головами несчастных мародеров находившихся на крыше пристройки сооружения №2, палил и радовался как ребенок - "Вот я им дал!!!".

Поскольку за патроны надо было отчитываться, пальнув очередь, полковник М. кричал "Сафиуллин, Полунин - гильзы ищите". Так М. весело палил из автомата, а мы с фонариками в темноте бегали собирали гильзы. Вызвали взвод солдат автороты, выставили оцепление и взяли всех, затем на грузовики грузили нарезанный мародерами кабель, примерно 5-6 тонн. К тому времени на сооружении палладий и золото закончились - бандиты начали заниматься отгрузкой кабеля.

На кабеле также "специализировался" наш начальник тыла части "полковник Петя". Он впоследствии и прибрал этот кабель к своим рукам. Он еще долго лежал на подсобке части, пока казахи его не украли.

Позже мы ездили на разборки с "полковником Петей" и взяли каких-то бандитов, один из которых был местным "авторитетом", "Петя" орал: "Это вы мой (!) кабель спиздили!". "Авторитета" посадили в карцер, откуда тот ушел два дня спустя, до смерти напугав охранявших его вооруженных сержанта и бойца роты охраны. Но это история отдельная. А в тот день после погрузки кабеля начальник штаба полковник Т., полковник Н. и мы (несколько офицеров) возвращались в гарнизон. Когда же въезжали через КПП, по рации поступила команда: "На КВЦ обнаружена попытка проникновения на пост". На этот раз грабили "Янтарную комнату", и мы "с места в карьер" все двинулись на КВЦ.

Там, на крыше лежала кирка, несколько походных сумок связанных веревкой. В крыше над складом была небольшая выбоина. На КВЦ в это время шли технические работы - все антенны были отключены. Очевидно, сия попытка проникнуть на склад была предпринята нашими - офицерами части, но их вовремя предупредили их же подельники из дежурившей на сооружении смены.

Когда вернулись в часть время было примерно час ночи, мы с Полом стояли в этот день ответственными офицерами в своих ротах, поужинав в кабаке "У узбека", приведя себя в порядок, мы вернулись в казарму. Дежурный по роте живо интересовался прошедшими в этот день событиями. Попили чай. Я пошел отдыхать. Завтра начинался новый день.

*     *     *

Каждый раз я приезжал и уезжал с сооружения №2 с тяжелым чувством. "Место, где сломалась история" называл я "двойку". Титаническое сооружение, воздвигнутое в голой пустыне трудами двух поколений советских людей, когда-то внушавшее уважение и почтение недругов (американцы так и не смогли создать ничего подобного), стояло мертвым, одиноким, обдуваемое степными ветрами.

Коридоры и кабинеты двойки напоминали фантастическую космическую станцию, которую, то ли из-за эпидемии, то ли из-за страшной катастрофы внезапно покинул весь ее экипаж. В шкафах мы находили банки недоеденного варенья, на столах лежали развернутые журналы боевого дежурства, в которые, казалось, дежурный оператор только что заносил записи и ненадолго вышел. В чайной комнате тоже словно только что пили чай и вышли. Лишь десятилетняя пыль на столе и на посуде говорила о том что люди покинули это место уже давно и, по всей видимости, навсегда.

Во время одного из дежурств на сооружении №2 я шел по коридору и наткнулся на горы радиотехнического лома, рядом с которыми на указателе с обозначением кода коридора чья-то циничная рука водрузила огромный портрет Горбачева (раньше специально печатались такие портреты для учреждений). Это было очень символично. На полу валялись пожелтевшие комсомольские газеты "Комсомольский вестник НИИ им.Минца". По всему было видно что когда-то здесь кипела и бурлила жизнь, молодые советские технари-креативщики, студенты, инженеры, профессора, приезжали работать - воплощать свои смелые технические замыслы.

Теперь шагая по темному коридору, освещая путь фонариком, я чувствовал боль и горечь от утраты колоссальных трудов наших предшественников. От утраты нашим поколением великой радости - коллективного созидания грандиозных русских проектов, от которых остались теперь горы радиотехнического лома.

Почему нашему поколению суждено стать мародерами и статистами произошедшей катастрофы?!
Я стал фотографировать. Потом шел с фотоаппаратом и фотографировал все, что видел - солдат и офицеров "дербанивших" шкафы с радиоаппаратурой, горы лома, бесконечные ряды шкафов бесценнейшей аппаратуры. Я испытал от этого кураж. Была какая-то эйфория от запечатления этого ужаса, этого технологического краха нашей Империи. Подобно прохановскому Литкину из "Идущих в ночи", я со сладострастием снимал этот ужас…

Внезапно я осознал это и остановился - мне стало стыдно, я перестал фотографировать. И больше никогда этого не делал.

*     *     *

Иногда, по ночам, когда, сливаясь с шумом волны, в степи воет монотонный холодный ветер, мне казалось, что это не ветер завывает, а плачет одинокая "двойка". Плачет об ушедшей эпохе, обо всех нас, о ее "солдатах империи".

За несколько дней до отбытия с "девятки", в морозный январский вечер 2004-го, я ходил прощаться с "двойкой". Ее черные окна смотрели на меня грустными глазами. Я говорил ей "До свидания "двойка" - моя радость и моя печаль"…

17 сентября 2004-го "двойку" сожгли... Говорят, что сожгли казахи. Скорее всего, так на самом деле и было.

В январе 2003-го сооружения №1 и №2 были переданы Казахстану. Тамошним чиновникам, также как и нашим военным чинам, видимо, очень не хотелось нести ответственность за этот шедевр советской военной инженерной мысли. "Двойка" была сожжена.

Я смотрел на кадры хроники пожара с тяжелым чувством, мне хотелось плакать. Очень больно, больно смотреть, как догорают остатки могущества моей Родины, моей Империи.

P.S. Полковник П., упомянутый выше, не без помощи средств заработанных на сооружениях №1 и №2, сделал себе блестящую военную карьеру. После окончания Академии Генштаба он стал начальником штаба дивизии, потом - командиром дивизии. Теперь он метит на должность командующего армией и, наверное, скоро станет командующим всеми Космическими войсками Российской Федерации.